- Сообщения
- 1
- Реакции
- 0
Арина Вайс
Наследственность
Наследственность
Арину всегда преследовал запах пыли. Не уличной грязи, а старой, бумажной, сладковатой пыли библиотечных архивов и архивных дел. Он въелся в кожу с одиннадцати лет, когда она впервые переступила порог мастерской отца. Не "кабинета", а именно "мастерской" - именно так он называл комнату, заваленную свитками исписанной кальки, где он, историк по образованию и реставратор по призванию, возвращал к жизни письма людей, которых давно не было в живых.
Именно там, разбирая затейливый готический шрифт в дневнике прапрадеда, она нашла свою фамилию. Не ту, что была в паспорте - «Вайс», а ту, что была в истории - «Weiss». И между этими двумя буквами, «й» и «i», лежала пропасть в полтора столетия. Пропасть, которую отец пытался заполнить тишиной.
«Они были мельниками, Ариша. Из Саксонии. Приехали при Екатерине, когда немцам здесь были рады. А потом… потом рады не были».
Он не договаривал, отводя глаза к очередному пожелтевшему листу. Его молчание было громче любых слов. Оно говорило о войнах, о репрессиях, о страхе, который заставил семью намертво встроиться в новую реальность, раствориться, забыть. Фамилия стала клеймом, которое нужно было носить, не привлекая внимания. Отсюда и эта болезненная аккуратность отца, его педантичность, его стремление к идеальному порядку - лишь бы не выделяться. Лишь бы не спросили лишнего.
Эта наследственность - быть чужими среди своих - стала фундаментом Арины. Она не помнила, когда впервые соврала о своем происхождении. «Предки с Поволжья», - бросала она беспечно, и этого было достаточно, чтобы любопытство в глазах собеседника гасло. Ложь стала ее второй натурой, щитом. Она научилась быть своей в любой компании: в университетской группе, где все были «Ивановыми и Петровыми», на вечеринках, в новых районах города, которые она обожала исследовать. Она была социальным хамелеоном, и это умение было ее главным талантом и главной трагедией.
В восемнадцать она ушла из дома. Не из-за ссоры, а из-за тишины. Та тишина, что висела в отцовской мастерской, стала для нее невыносимой. Она выбрала профессию, максимально далекую от пыльных архивов - риелтора. Ее стихией стали не прошлое, а будущее. Не факты, а возможности. Она помогала людям находить новое жилье, новую жизнь. И в каждом клиенте она невольно искала того же, что было в ней - следы скрытой истории, попытки начать все с чистого листа.
Ее собственная квартира в новом, безликом жилом комплексе была образцом минимализма. Ни старых фотографий, безделушек, намекающих на прошлое. Только чистые линии, светлые стены и окно в ночной город, сияющий миллионами таких же одиноких огней. Иногда, в полной тишине, ей казалось, что она слышит тот самый запах - пыли и старой бумаги. Он напоминал ей, что как бы далеко она ни убегала, история всегда дышит ей в спину. И ее фамилия - не ошибка, не аномалия, а ключ. Ключ, который она еще не решилась повернуть.
Каждый носит в себе историю, которую боится открыть
Последнее редактирование:
