#komendanstkaya.rota
Motion+
- Сообщения
- 35
- Реакции
- 16
Пролог. Материал, из которого лепят систему.
Четвёртое мая 1992 года. Волгоград, ещё пахнущий весенним ветром с Волги и тяжёлым дыханием уходящей советской эпохи. В одной из «хрущёвок» на заброшенной окраине, в семье рабочего завода «Красный Октябрь» Михаила-старшего и бухгалтера районной столовой Любы, родился мальчик. Назвали в честь отца — Михаилом. С самого начала его жизнь была окрашена в оттенки серого: серые стены подъездов, серые лица соседей, серые, от пыли и выхлопов, снег зимой.
Детство Миши прошло в дворе, где главными законами были право сильного и умение договариваться. Он быстро усвоил оба. В садике он заметил, что воспитательница лучше всего относится к детям, чьи родители приносили ей то дефицитные духи, то кусок колбасы. Однажды он принёс из дома красивую брошку матери. «Мама, ты не заметила, как она потерялась?» — спросил он, глядя в пол. Воспитательница после этого стала ставить ему самую вкусную манную кашу без комочков. Это был его первый, неосознанный ещё урок.
В школе к этим урокам добавились новые. Он видел, как дети местного участкового безнаказанно прогуливали уроки, а отпрыск директора завода получал «золотую» медаль, едва ли умея грамотно писать. Учительница литературы, уставшая женщина с добрыми глазами, пыталась втолковать им понятия чести и достоинства из классических романов. Михаил слушал, кивал, но внутренне усмехался. Он видел, как эта же учительница униженно просила того самого участкового не ставить на учёт её старшего сына-хулигана. Через день её сын был дома, а в дневнике участкового не появилось никаких записей. «Честь» и «достоинство» на его глазах оказались разменной монетой в тёмных сделках взрослого мира.
Его отец, Михаил-старший, человек с натруженными руками и сломленной волей, всё чаще засиживался за бутылкой, бормоча о том, что «честным трудом шиша не заработаешь». Мать, Люба, опустошённая этой жизнью, срывала на сыне свою усталость: «Учись, Миша! Выбирайся отсюда! Смотри на них — и будь умнее. Они все друг другу помогают, потому что свои. Стань своим для них, любой ценой!» Эти слова, как раскалённое клеймо, врезались в его сознание. Он не хотел быть как отец — честным и бедным. Он хотел быть как те, у кого была власть, — сильным и обеспеченным.
В старших классах его прагматизм окончательно оформился. Он не гонял мяч во дворе, а подрабатывал грузчиком, копя на хороший костюм. «Чтобы выглядеть как они, — думал он, — нужно сначала выглядеть как они». Он поступил в юридический класс не из-за любви к праву, а потому что это был социальный лифт. Он наблюдал, анализировал, строил в голове карту влияния в своём микрорайоне. Кто кому должен, кто кого покрывает. Это было его первое, неосознанное ещё, изучение схем.
В день последнего звонка, стоя в дешёвом, но аккуратном костюме, он смотрел на толпу ликующих одноклассников. Они мечтали о будущем. Он его планировал. Он уже отправил документы в Академию МВД. Он шёл туда не за погонами, не за романтикой службы. Он шёл за лучшей жизнью, силой, властью и местом в той самой системе, что с детства презирала таких, как он. Он был той самой глиной, из которой эта система лепила себе идеальных солдат — циничных, голодных и без иллюзий. Его детство и юность не закончились. Они превратились в трамплин, с которого он оттолкнётся, чтобы взлететь в мир, где правили не законы, а люди, их писавшие и обходившие.
Детство Миши прошло в дворе, где главными законами были право сильного и умение договариваться. Он быстро усвоил оба. В садике он заметил, что воспитательница лучше всего относится к детям, чьи родители приносили ей то дефицитные духи, то кусок колбасы. Однажды он принёс из дома красивую брошку матери. «Мама, ты не заметила, как она потерялась?» — спросил он, глядя в пол. Воспитательница после этого стала ставить ему самую вкусную манную кашу без комочков. Это был его первый, неосознанный ещё урок.
В школе к этим урокам добавились новые. Он видел, как дети местного участкового безнаказанно прогуливали уроки, а отпрыск директора завода получал «золотую» медаль, едва ли умея грамотно писать. Учительница литературы, уставшая женщина с добрыми глазами, пыталась втолковать им понятия чести и достоинства из классических романов. Михаил слушал, кивал, но внутренне усмехался. Он видел, как эта же учительница униженно просила того самого участкового не ставить на учёт её старшего сына-хулигана. Через день её сын был дома, а в дневнике участкового не появилось никаких записей. «Честь» и «достоинство» на его глазах оказались разменной монетой в тёмных сделках взрослого мира.Его отец, Михаил-старший, человек с натруженными руками и сломленной волей, всё чаще засиживался за бутылкой, бормоча о том, что «честным трудом шиша не заработаешь». Мать, Люба, опустошённая этой жизнью, срывала на сыне свою усталость: «Учись, Миша! Выбирайся отсюда! Смотри на них — и будь умнее. Они все друг другу помогают, потому что свои. Стань своим для них, любой ценой!» Эти слова, как раскалённое клеймо, врезались в его сознание. Он не хотел быть как отец — честным и бедным. Он хотел быть как те, у кого была власть, — сильным и обеспеченным.
В старших классах его прагматизм окончательно оформился. Он не гонял мяч во дворе, а подрабатывал грузчиком, копя на хороший костюм. «Чтобы выглядеть как они, — думал он, — нужно сначала выглядеть как они». Он поступил в юридический класс не из-за любви к праву, а потому что это был социальный лифт. Он наблюдал, анализировал, строил в голове карту влияния в своём микрорайоне. Кто кому должен, кто кого покрывает. Это было его первое, неосознанное ещё, изучение схем.
В день последнего звонка, стоя в дешёвом, но аккуратном костюме, он смотрел на толпу ликующих одноклассников. Они мечтали о будущем. Он его планировал. Он уже отправил документы в Академию МВД. Он шёл туда не за погонами, не за романтикой службы. Он шёл за лучшей жизнью, силой, властью и местом в той самой системе, что с детства презирала таких, как он. Он был той самой глиной, из которой эта система лепила себе идеальных солдат — циничных, голодных и без иллюзий. Его детство и юность не закончились. Они превратились в трамплин, с которого он оттолкнётся, чтобы взлететь в мир, где правили не законы, а люди, их писавшие и обходившие.
Глава первая. Академия амбиций.
Волгоградский воздух пах пылью, дешевым одеколоном и несбывшимися надеждами. Для Михаила Румянцева, поступившего в Академию МВД в 2010 году, это был запах будущего. Он видел себя в парадной форме, с орденами на груди, вершащим правосудие. Юношеский максимализм быстро разбился о суровую реальность. Академия оказалась не храмом закона, а уменьшенной копией страны, где у одних были связи, а у других — лишь амбиции.
Его характер ковался не здесь, а намного раньше, в маленькой хрущёвке на окраине Волгограда. Он был единственным ребёнком в семье, где отец, рабочий на заводе, вечерами пах дешёвым портвейном и усталой злобой на несправедливый мир. Мать, уставшая от вечной экономии, с детства твердила Михаилу: «Выбирайся, сынок. Любым способом». Эти слова стали его внутренним законом.
Он, парень с рабочей окраины, днями и ночами корпел над уставами и криминалистикой, в то время как сынки областных чинов и начальников сдавали экзамены с лёгкой ухмылкой. Они не знали материалов дела, но прекрасно знали, чьи они сыновья. Один из них, сын какого-то генерала из Москвы, как-то раз за обедом в столовой бросил ему с усмешкой: «Румянцев, ты так стараешься, будто от этого что-то зависит». В их глазах он читал не служебное рвение, а холодное презрение ко всем, кто стоял на их пути. В ту ночь, после очередного провала «блатного» на экзамене, которому всё равно проставили зачёт, сидя в своей убогой комнатке в общежитии, Михаил дал себе клятву: он не будет ломаться об эту систему. Он станет её частью. И превзойдёт всех этих барчуков. Он сжёг в пепельнице свою юношескую тетрадку со стихами о справедливости. Пепел был горьким на вкус, как и чувство прощания с прежним собой.
Его характер ковался не здесь, а намного раньше, в маленькой хрущёвке на окраине Волгограда. Он был единственным ребёнком в семье, где отец, рабочий на заводе, вечерами пах дешёвым портвейном и усталой злобой на несправедливый мир. Мать, уставшая от вечной экономии, с детства твердила Михаилу: «Выбирайся, сынок. Любым способом». Эти слова стали его внутренним законом.
Он, парень с рабочей окраины, днями и ночами корпел над уставами и криминалистикой, в то время как сынки областных чинов и начальников сдавали экзамены с лёгкой ухмылкой. Они не знали материалов дела, но прекрасно знали, чьи они сыновья. Один из них, сын какого-то генерала из Москвы, как-то раз за обедом в столовой бросил ему с усмешкой: «Румянцев, ты так стараешься, будто от этого что-то зависит». В их глазах он читал не служебное рвение, а холодное презрение ко всем, кто стоял на их пути. В ту ночь, после очередного провала «блатного» на экзамене, которому всё равно проставили зачёт, сидя в своей убогой комнатке в общежитии, Михаил дал себе клятву: он не будет ломаться об эту систему. Он станет её частью. И превзойдёт всех этих барчуков. Он сжёг в пепельнице свою юношескую тетрадку со стихами о справедливости. Пепел был горьким на вкус, как и чувство прощания с прежним собой.
Глава вторая. Тыловая наука.
В 2014 году лейтенант Румянцев был распределён старшим специалистом тылового обеспечения в город Бор. Сначала это казалось провалом — глухая провинция, а не блестящий кабинет следователя. Но очень скоро он понял: он попал в самое сердце системы. Тыловики — это те, кто кормит, поит, одевает и обувает всю полицию. И они делали это не из альтруизма.
Его первым «наставником» стал подполковник Семён Игнатьевич, человек с глазами-щелочками и руками, привыкшими к осязаемому весу пачек купюр. «Запомни, Мишаня, — говорил он, попыхивая сигаретой в своём кабинете, заваленном папками с накладными, — наша служба — это искусство тихой воды. Все видят блестящие погоны оперативников, а кто видит солярку в их баках? Никто. А она, родимая, течёт рекой. И главное — направить её в своё русло». Он водил молодого лейтенанта по складам, показывая «мёртвые души» списанной техники, учил его языку накладных, где «износ шин 100%» мог означать что угодно. Михаил учился жадно. Он видел не воровство, а систему, сложный и точный механизм перераспределения ресурсов.
Старые, видавшие виды майоры и подполковники с животами и пронзительными взглядами быстро заметили в молодом лейтенанте не голод к службе, а голод к жизни. Ему осторожно начали показывать схемы: списанное, но исправное топливо; «лишние» шины с патрульных машин; масло, которое текло не в моторы, а в карманы. Михаил схватился за этот шанс с руками и ногами. Он был не просто вороват; он был гениален в своей изворотливости. Он находил лазейки там, где, казалось, их не было, подделывал ведомости, заключал договоры с «правильными» поставщиками. Его первой крупной сделкой была продажа трёх тонн дизельного топлива через подставного ИП, оформленного на дальнего родственника. Деньги, пахнущие соляркой, он в тот вечер положил на стол Семёну Игнатьевичу. Тот кивнул одобрительно: «Понял суть дела. Молодец». В тот миг Михаил почувствовал себя не вором, а дельцом, финансистом теневого государства под названием МВД. Он не просто воровал — он оптимизировал воровство, делая его безопаснее и прибыльнее для всех причастных.
Глава третья. Искусство малых дел.
Его преданность и эффективность не остались незамеченными. В 2017 году последовала благодарность от покровителей — повышение и перевод в город Южный на должность начальника тыла. Это была не просто смена места службы. Это был билет в другую жизнь. Южный был городом возможностей, портом, через который текли огромные деньги. Провожая его, Семён Игнатьевич обнял его и прошептал на ухо: «Не подведи, сынок. Там тебе доверили целую империю. Корми её, и она будет кормить тебя».
Здесь Румянцев развернулся по-настоящему. Он не просто воровал, он строил империю. Используя служебное положение, он создал сеть подставных фирм, через которые проходили все закупки для МВД города. Он сколотил состояние на всём — от формы для новобранцев до бензина для оперативных машин. Он покупал себе дорогие часы и машины, оформленные на родственников, но главной его роскошью был дом в элитном посёлке. Иногда он стоял у панорамного окна, смотрел на звёзды с неба и чувствовал, как внутри растёт новая, незнакомая ему самому потребность — не просто иметь, а владеть. Заработанные средства он щедро делился с теми, кто его прикрывал. Он понимал: чем больше ты даёшь, тем выше поднимаешься. Его личный вклад в «общак» покровителей открывал перед ним новые двери.
В 2023 году последовало закономерное повышение — его назначили заместителем начальника МУ МВД по городу «Южный». Капитан внутренней службы Румянцев получил реальную власть. На своём первом оперативном совещании он смотрел на собравшихся начальников отделов и видел в их глазах уже не снисхождение к бывшему тыловику, а подобострастие и страх. Теперь в его голове созрел новый план: пора не просто служить системе, а становиться её влиятельным игроком. Пора заводить собственных людей, а не быть чьим-то. Он начал с мелких, но показательных кадровых перестановок, продвигая лояльных ему людей и убирая тех, кто смотрел на него слишком пристально. Он больше не был винтиком. Он стал шестернёй, которая начинала вращать другие шестерни.
Глава четвёртая. Во имя будущего.
Сегодня капитан Румянцев — человек с двойным дном. Для системы он — эффективный управленец, немного циничный, но знающий свою работу. Для своих — надёжный и щедрый партнёр, у которого можно решить любой вопрос. Для тех, кто встаёт на его пути, — безжалостная и холодная стена.
Его движет страх, выкованный в бедном детстве, в памяти об запахе отцовского перегара и материных слезах. Страх потерять всё: связи, которые он выстраивал годами, деньги, которые дают ему ту жизнь, о которой он мечтал, и имущество, что является зримым воплощением его успеха. Именно этот страх делает его решительным до жестокости. Он не станет стрелять, чтобы просто попугать. Но если кто-то представляет реальную угрозу его положению, его благополучию, его будущему — этот человек будет «устранён». Законно или нет — не имеет значения. Главное — результат. Официальное заключение «необходимая оборона» или «несчастный случай» куда предпочтительнее, чем шумный арест. Он уже не раз отдавал такие распоряжения, глядя в окно своего кабинета, и его рука не дрогнула. Это была просто бизнес-логика.
Он искушён богатством, дорогими алкоголем, женщинами. Это его слабость, но он старается ею управлять. Ведь теперь у него появилась новая цель, которая заставляет его быть осторожнее: семья. Он хочет жениться, воспитать детей и передать им всё, что с таким трудом нажил. Он представляет себе сына, который будет учиться в самой престижной школе в Швейцарии, и дочь, которая никогда не узнает, что такое пахнущая плесенью подъездная дверь. Он хочет, чтобы его дети были теми самыми «блатными» детьми, которым всё сходит с рук, но чтобы их отец был не чьим-то подчинённым, а хозяином своей судьбы. Эта мысль одновременно и подстёгивает его к новым свершениям, и удерживает от излишнего риска. Иногда по ночам он просыпается в холодном поту от кошмара, в котором всё отнято, а он снова тот нищий лейтенант в убогой комнатке.
Михаил Румянцев — продукт своей среды. Он не родился монстром. Система, в которой связи и деньги ценятся выше чести и долга, сама создала его. Она дала ему голод и показала, как его утолить. И теперь он использует её правила, чтобы стать одним из её королей. Но, поднимаясь всё выше, он с тоской вспоминает того наивного мальчишку из Волгограда, который верил, что погоны — это честь. И хоронит эти воспоминания всё глубже, под слоями цинизма, денег и страха.
Последнее редактирование:
