triugla
chack chack
- Сообщения
- 54
- Реакции
- 20
Ренат Сафин родился поздней осенью 2002 года в одном из роддомов Казани. Его появление на свет не сопровождалось ни громкими скандалами, ни особыми торжествами - обычная семья встречала своего первенца. Отец, Ильдар Сафин, работал инженером-конструктором на автомобильном заводе, мать, Гузель Сафина, преподавала историю в педагогическом училище. Их двухкомнатная квартира в кирпичной пятиэтажке стала для Рената целым миром - миром, где пахло свежей выпечкой, книгами и лаком от отцовских деревянных поделок.
Детство Рената проходило под рассказы матери о великих исторических событиях и под мерный стук отцовских инструментов в домашней мастерской. Родители, люди советской закалки, воспитывали сына в строгости, но с огромной любовью. Они прививали ему уважение к знаниям, трудолюбие и ту особую сдержанность, которая станет его визитной карточкой на многие годы. По вечерам за большим столом собиралась вся семья и обсуждали прочитанные книги, школьные события, планы на летний отпуск. Именно тогда в характере Рената начал формироваться стержень - спокойный, уверенный, основанный на простых и ясных принципах честности и справедливости.
Когда пришло время выбирать профессию, семейный совет длился недолго. Родители, видевшие в сыне аналитический склад ума, предложили юридическое направление. Сам Ренат не испытывал особого энтузиазма, но и не сопротивлялся. Так он оказался на юридическом факультете Казанского университета. Первые курсы прошли для него в режиме привычного усердия - лекции, библиотеки, аккуратные конспекты. Но на третьем году обучения случилось то, что поколебало его уверенность в простом устройстве мира. Перед сессией по уголовному праву один из однокурсников откровенно предложил ему скинуться на «подарок» преподавателю. Ренат отказался, сдав экзамен честно, но с тех пор начал замечать то, что раньше ускользало от его взгляда. Он видел, как некоторые студенты решали вопросы за деньги, как отдельные преподаватели благоволили «особенным» студентам. Система, которую он изучал по учебникам, в реальности оказывалась гибкой и коррумпированной. Это открытие не вызвало в нем бунта, лишь глухое разочарование и первую трещину в его идеалистической картине мира.
После получения диплома Рената ждала еще одна школа жизни - армия. Год службы в войсковой части под Набережными Челнами стал для него временем суровых открытий. Если в университете коррупция была скрытой и завуалированной, то здесь она проявлялась грубо и открыто. Он видел, как старослужащие собирали деньги с новобранцев, как офицеры закрывали глаза на нарушения за соответствующее вознаграждение. Армейская система с ее жесткой иерархией и подавлением воли научила Рената главному - внешне подчиняться, но сохранять внутреннюю свободу. Дембельский альбом с фотографиями уставших, но повзрослевших лиц стал символом окончания этого этапа. Вернувшись домой, Ренат был уже не тем наивным выпускником. Армейский опыт закалил его, добавив в характер стальную выдержку и умение приспосабливаться не теряя себя.
Две тысячи двадцатый год. Вернулся, встал вопрос: куда? Опыта нет, связей нет. Юристов с дипломами - как собак нерезаных. Вакансии либо для блатных, либо за копейки. Увидел объявление: «Требуются в ГИБДД». Подумал: «Стабильно, форма, соцпакет и учиться заново не надо». Это был не осознанный выбор, это была необходимость. Надел форму без энтузиазма, но и без отвращения. Первое время честно пытался работать, но быстро увидел: вокруг своя кухня. Коллеги берут и живут лучше, водители сами суют - значит, так принято.
Его характер в те годы был типичным 
для такого рода стражей порядка: уверенный в своей безнаказанности властность, циничный юмор и твердое убеждение, что он лишь "берет свою долю" с системы, которая сама его не ценит. Он не был жестоким, но был беспринципным, считая себя просто "винтиком" в большой машине коррупции. Жизнь казалась ему простой и понятной схемой: власть-деньги-уважение.Все рухнуло в день задержания за взятку. Его поймали с поличным и это стало для него не столько ударом совести, сколько крахом всего мироустройства. Уверенность сменилась на панику и отчаяние. Из уверенного "хозяина дороги" он превратился в запуганного и затравленного подследственного, который вне своей формы и жезла чувствовал себя абсолютно беззащитным. В конечном итоге все обошлось судебным штрафом, не понятно, то-ли сверху договорились то ли че, но выходит он из зала суда без уголовки.
Самое страшное его ждало впереди, не проходит и двух дней с момента выхода из следствия, казалось бы можно выдохнуть с облегчением, однако в один из дней на ночном дежурстве во время несения службы мимо пролетает тонированный мерс, номеров нет. Мигалка, сирена - начинается преследование. Километр за километром, лихач все едет и едет и как вдруг останавливается в поле и в тишине, Ренат только успевает крикнуть в мегафон: "Выходи из машины!" Как его слова сбываются, из машины выходят двое, один с камерой, а другой с пистолетом, в голове только мелькает, надо давить! Но выстрел за выстрелом и в салоне тишина. Сафин получает пулю в область груди и вскоре входит кому, врачи чудом спасают того, говорят такие случаи один на миллион.
«От циничной уверенности к животному страху»
Исчез не только цинизм, но и сама воля. Его новыми постоянным спутниками стал панический страх и автомат под рукой, хотя правильнее сказать что теперь это его продолжение руки, он вздрагивал от стука в дверь и от тонированного минивена.
Гаишник, привыкший подчинять себе водителей одной лишь формой, теперь был беспомощен как ребенок.
Во время несения службы часто непроизвольно касается табельного оружия проверяя его на готовность , ему важно чувствовать что его «друг» всегда рядом и настороже.
Водители для него не нарушители, а угроза и ресурс, Ренат не останавливает машины для проверки документов, Он «нейтрализует угрозы». Каждый автомобиль это потенциальная засада, а каждый водитель либо враг, присланный его добить, либо ходячий кошелек с которого можно «снять компенсацию» за свою искалеченную жизнь, а каждая купюра в его руках это не взятка, это плата за то что он сегодня не нажал на курок от страха.
Гаишник, привыкший подчинять себе водителей одной лишь формой, теперь был беспомощен как ребенок.
Во время несения службы часто непроизвольно касается табельного оружия проверяя его на готовность , ему важно чувствовать что его «друг» всегда рядом и настороже.
Водители для него не нарушители, а угроза и ресурс, Ренат не останавливает машины для проверки документов, Он «нейтрализует угрозы». Каждый автомобиль это потенциальная засада, а каждый водитель либо враг, присланный его добить, либо ходячий кошелек с которого можно «снять компенсацию» за свою искалеченную жизнь, а каждая купюра в его руках это не взятка, это плата за то что он сегодня не нажал на курок от страха.
Возвращение в строй, что может быть хуже?
Психиатрическую комиссию он проходил уже находясь на службе. Врачи в кабинете видели перед собой человека, чей взгляд бился о стены, как муха о стекло. Он сидел сжавшись и на стандартный вопрос «Чувствуете ли вы за собой слежку?» он не просто кивнул, а прошептал: «Они в каждой машине. В каждой…».
Опытный психиатр видел за этим классический параноидальный синдром, глубокую психологическую травму и неконтролируемую тревогу. Но в графе заключение кто-то каллиграфическим почерком вывел: «Эмоциональный стресс. Годен без ограничений». Система поставила печать на его безумии, приняв его паранойю за «бдительность». Его характер не просто изменился - он закалился в страхе, как сталь.
«Без права на ошибку».
Его главный враг не закон, а прослушка и скрытая камера. Перед тем как завести разговор о деньгах, он может потребовать от водителя выложить телефон на капот, отключить видеорегистратор или даже пройтись с ним вдоль трассы, подальше от любых микрофонов. Он готов «раздеть водителя до гола», обыскать салон, лишь бы быть уверенным. Его подозрительность достигла такого уровня, что он видит жучки в самых обычных предметах.
Он больше не разменивается на мелочи. Его жертвами становятся не случайные водители, а те, у кого есть реальный повод для страха: пьяные за рулем, лишенники, водители с серьезными нарушениями. Он выжимает из них максимум, потому что знает - их молчание куплено его молчанием. Суммы теперь только крупные, потому что права на ошибку нет.
Последнее редактирование:
