- Сообщения
- 2
- Реакции
- 4
Пап, а если убить всех плохих людей, останутся только хорошие? - Нет, сынок, останутся только убийцы.
Первая глава
В 1994 году началась операция по восстановлению конституционного порядка в Чеченской республике, взять Грозный с наката не получилось и конфликт затянулся. В 95-ом саратовский СОБР в составе сводных отрядов спецподразделений МВД тоже начал принимать участие в операции, отец тоже регулярно командировался в мятежную республику, но его отряду удавалось избегать потерь. Не смотря на все трудности родители Бориса жили душа в душу, а их сын всегда получал достаточное количество внимания к себе и старался подражать им.
Двухтысячные ознаменовали конец второй чеченской компании, уже ближе к самому концу во время штурма Грозного отец Бориса погибает, десятилетний мальчик остается на попечительство своей матери-одиночки. Домой возвращается только гроб и Орден мужества, посмертно.
Пытаясь оправится от трагедии мать Бориса с головой уходит в работу и отстраняется от мальчика, стараясь быть сильной, обеспечивая потребности своего подрастающего сына. Командир отряда, чувствующий вину за каждого своего погибшего бойца, помогает чем может, пытаясь заменить Борису его настоящего отца.
Десятилетний юнец тяжело воспринял тот факт, что отец больше не сможет прийти домой. Все эти переживания со временем переросли в стойкое желание быть "таким же смелым, как папа", а многочисленные друзья отца по службе поощряли подобные устремления мальчишки, регулярно проводя ему экскурсии по своему расположению, знакомя с оружием и тренируясь вместе с ним в спортзале.
После окончания школы в 2009 году, несмотря на все протесты своей матери, Борис, следуя стопами своего отца идет в армию, попадая на срочку во внутренние войска.
Вторая глава
В целом, на срочной службе Борис освоился хорошо, командование части, как и его непосредственные командиры знали его историю и о желании заключить контракт, поэтому в основном, ставили его в пример и всячески поощряли. Сразу после года срочной службы Борис подписывает двухлетний контракт, а после продления еще на 2 года, по ходатайству командира части, поступает на заочку в СВВККУ.
2014 год ознаменовался государственным переворотом на Украине и присоединением России, части территории Украины - полуострова Крым.
Событием изменившее все стал пожар в одесском Доме профсоюзов, ставший по своей сути, финальным эпизодом гражданского противостояния между проукраинскими и пророссийскими активистами. Все эти события, а также разразившейся войной между ополченцами ЛДНР и ВСУ произвели сильное впечатление на российское общество, в том числе и на Бориса.
Желая пойти по стопам отца, а также охваченной настойчивой идей - защиты всех русских на Украине, Борис недожавшись решительных действий от собственных властей расстался с военной службой, вступил в одно из добровольческих военизированных формирований, воевавших на стороне ЛНР.
Смерть матери выдернула Бориса из зоны боевых действий, он тяжело пережил эту утрату. Все мосты были сожжены и больше ничто и нигде его не держало. Не имея нормальных средств к существованию ввиду низкой зарплаты, а также набранных долгов, Борис, как и большинство его боевых товарищей подписали контракт с одной из ЧВК, вербовщики которой активно работали на территории ЛДНР. Они обещали достойную зарплату, превышающую 100 тысяч рублей, а также непыльную работу по охране нефтяных вышек в Сирии. Реальность оказалась куда более жестокой, чем многие думали.
Третья глава
По приезду в Сирию из обещанного снаряжения было выдано практически ничего. Техника старая, убитая, лохматых годов, китайские автоматы или убитые калаши. Многим пришлось скидываться на нормальное оружие, а так как со снятием денег с карточки, да и в целом с наличными были большие проблемы приходилось тратиться сигаретными деньгами, примерно по 100-200 долларов каждому. Также проявился еще один подводный камень, задачи мягко говоря, немного поменялись. Вместо охраны уже занятых позиций, пришлось их штурмовать! Для части людей это небольшое допущение не оказалось чем-то неожиданным, некоторые понимали куда они едут, некоторые просто смирились, кто-то пришел в ужас, но выбора уже не было. Всех эти людей объединяло одно - желание заработать денег.
Два ебучих дня мы штурмовали этот блядский опорник. В целом особых сложностей при подходе мы не испытали, если не брать в расчет помятую технику. На нее никогда нельзя положиться полностью, что-то да и сломается, а у нашей копейки стоял какой-то "модернизированный" прицел иностранного производства, который никак не подходил к пушке, поэтому на нем маркером делали пометки как и куда целиться. Главные проблемы начались во время боя на дистанции клинча, целые отряды местных ингимаси после того как у них заканчивались патроны просто взрывали себя. На них вешали столько тротила, что хватило бы вывести из строя танк! Почти весь наш передовой отряд подошедший слишком близко к противнику вместе с собой разнесли смертники Большая часть мужиков погибла практически сразу после подрыва, кажется шесть этих ебнутых, в одно мгновение взорвали сами себя, а что творилось внутри коробочки.... Благодаря броне экипажу развернувшейся шестидесятки удалось пережить сам взрыв, а вот двигателю техники не позавидуешь, практически в мгновение ока весь БТР полностью загорелся. Мужики буквально сгорели заживо, теряя сознание от нестерпимого жара и не успевая покинуть машину.
Местами и нам объективно не хватало той самой "воздушной и артиллерийской поддержки", приходилось обходиться только своими силами и имеющейся тяжелой техникой, которая была в дефиците. Все эти факторы в совокупности давали относительно больной процент потерь, многих которых удалось бы избежать будь у нас все необходимое. Но зато платили много и исправно, в ополчении такого и за год не заработать.
Еще у действующей премиальной системы была одна небольшая особенность - подтверждение убитых врагов.
Позиции боевиков постоянно Отряд Бориса, пользовавшегося на войне
Высота 939 была ужасно неудобной для подхода. Она находилась на абсолютно открытом склоне и полностью простреливалась пулеметным огнем противника. Гребаные шахиды все снова и снова, не смотря на огонь нашей артиллерии подтягивали резервы, прятались в норах и чудом выживали, показывая неестественное для себя упорство. Техника не справлялась одна и лишь после того как их по полной программе начала долбить наша авиация - они утихли. Грады смогли утихомирить врага, наш танк не смотря на свою ветхость поразил основные огневые точки противника, а ка-52 разнесли птуром в щепки приближающиеся на тачанках резревы противника.
Во истину славный был бой, в котором мы по полной реализовали превосходство в огневой мощи над противником.
Во истину славный был бой, в котором мы по полной реализовали превосходство в огневой мощи над противником.
Наступил 2017 год и следующим пунктом назначения был Дейр-эз-Зор.
Рано утром мы пересекали Евфрат на резиновых лодках... Все мы перли на надувных лодках с китайскими моторами, работающими, видимо, далеко не первый год ввиду чего постоянно пытались заглохнуть. Несмотря на большое течение и артиллерийский огонь противника мы смогли формировать реку без больших потерь, сказалось то, что в то время в реке был спад воды.
Практически сразу после высадки за берегом нас начал кошмарить танк. Создавалось впечатление, что с каждым новым разрывом они становятся все точнее и ближе. С учетом того, что рядом находилась горка стало очевидным то что на ней находился наблюдатель противника - корректирующий огонь по нам. Один из отрядов скрытно выдвинулся туда, уничтожив в конце-концов этого наблюдателя. После этого дело пошло легче.
Практически сразу после высадки за берегом нас начал кошмарить танк. Создавалось впечатление, что с каждым новым разрывом они становятся все точнее и ближе. С учетом того, что рядом находилась горка стало очевидным то что на ней находился наблюдатель противника - корректирующий огонь по нам. Один из отрядов скрытно выдвинулся туда, уничтожив в конце-концов этого наблюдателя. После этого дело пошло легче.
На самом подъезде к городу у нас подбили наш урал с закрепленной на ней Зу-23, он полностью сгорел вместе со всем своим боекомплектом. Мы тогда осели в ближайшем противотанковым рву, командир пробежался по позициям всего взвода, приводя потерявших настрой бойцов. Затем мы пошли в атаку...
Она напомнила мне штурм Луганского аэропорта, ибо мы шли по колючкам и траве около 250 метров до самого населенного пункта.
Подойдя к Мазулу мы ушли на правый фланг атаки, оказавшийся по итогу, самым тяжелым. Там была мечеть и возле нее несколько духов очень удачно отстреливались. Почти минут 20 мы поливали их из всего что есть, пока не подъехала наша ЗУ-шка и не начала долбить по мечети, пока это все не закончилось.
Кто-то из обороняющихся точно был под наркотой, штурм был сложный и длился около трех часов. В конечном итоге мы вытолкали противника в Хшам.
Она напомнила мне штурм Луганского аэропорта, ибо мы шли по колючкам и траве около 250 метров до самого населенного пункта.
Подойдя к Мазулу мы ушли на правый фланг атаки, оказавшийся по итогу, самым тяжелым. Там была мечеть и возле нее несколько духов очень удачно отстреливались. Почти минут 20 мы поливали их из всего что есть, пока не подъехала наша ЗУ-шка и не начала долбить по мечети, пока это все не закончилось.
Кто-то из обороняющихся точно был под наркотой, штурм был сложный и длился около трех часов. В конечном итоге мы вытолкали противника в Хшам.
Наш правый фланг снова оказался самым горячим местом в обороне, мы засели в здании чем-то напоминающим школу. Ебнутые лезли со всем сторон, противник даже предпринял попытку взорвать нас смертником на тачанке, благополучно нами уничтоженной с помощью СПГ. Два раза противнику удавалось подойти практически вплотную, все это происходило довольно организованно. Их пулеметчики и снайпера долбили наши огневые точки, кому из наших удавалось вставать во время таких обстрелов - отстреливались. Гранатометчики херачили из РПГ и пока мы все придем в себя после прилетов - противник уже приближался. В одну из таких атак противник вывел из строя нашу СПГ, а наводчика тяжело трехсотнуло, живот распороло осколком и кишки вывались наружу. К сожалению, не смотря на скорую эвакуацию и оказанную помощь - он не выжил, умерев в Москве от заражения крови. Пока я и еще один парень с нашего отделения занимались его эвакуацией на нас началось ужасное наступление. Духи подошли на 30 метров, фактически вплотную. Я тогда в первый раз в своей жизни, буквально задрожал от страха.
Несмотря на весь натиск ИГИЛовцев взять населенный пункт им не удалось После отступление правого фланга на запасные позиции командир приказал утюжить здание школы всем, что только у нас было. После этого духи отступили.
Несмотря на весь натиск ИГИЛовцев взять населенный пункт им не удалось После отступление правого фланга на запасные позиции командир приказал утюжить здание школы всем, что только у нас было. После этого духи отступили.
После короткого отдыха в тылу я двигался со своими попутчиками из тылового района непосредственно на линию боевого соприкосновения. Путь был далеко не самый близкий, по итогу нам пришлось гнать на второй бэхе 240 км... На асфальте сцепление было, мягко говоря, так себе поэтому нашу коробку при скорости 70-80 км/ч постоянно носило в стороны. Сидящими на верху по ощущениям это были все 150. Некоторым в дороге со скуки удавалось даже поспать.
При подъезду к обозначенным позициям мы поняли что явно заехали немного не туда... Старший по азарту связывался с командованием, уточняя по ориентирам наше местоположение. Мы плутали пытаясь выйти на обозначенные ориентиры и налетели на противника совсем чуть-чуть не доехав до своих....
Я как жопой чуял неладное и был на стреме, как только я услышал характерный хлопок и свист подлетающего ПТУРа - сразу спрыгнул с коробки, а за мной последовало еще несколько человек.
Как тогда оказалось эти несколько секунд - спасли мне жизнь. ПТУР играючи пробил лобовую броню БМП, полностью уничтожив экипаж и почти весь десант сверху. Мне моментально перебило осколками ноги и я кое-как сполз в кювет и зажгутовался. Давление и боль жгутов немного прояснили сознание и я оглянулся. Почти все мои попутчики были мертвы, а немногие выжившие вяло отстреливались в сторону противника. Тогда ко мне пришло осознание того, что мне не выжить ни при каких обстоятельствах и этот бой станет для меня последним. В памяти пронеслись воспоминания моей жизни, а затем наступила ранее не слыханная тишина. Сознание очистилось от лишних мыслей и сосредоточилось на этом моменте. Я окрикнул товарищей, ведущих бой, узнавая сколько еще осталось в живых и получил несколько окриков в ответ, сколько точно выжило в том бою не помню.
Назойливый пулемет поливал нас веером огня, а противник уже поднимал на крышу одного из кишлаков АГС, чтобы расстрелять нас прямой наводкой. Несмотря на боль в зажгутванных ногах я смог сложить этот кишлак так удачно подвернувшейся мне одноразкой. После уничтожения пулемета и АГС дела пошли немного лучше, остатки нашего сводного отряда приободрились, я взял командование на себя. Вытащив чудом уцелевший командирский азарт я вышел на связь с командованием и доложив складывающуюся обстановку узнал название населенного пункта к которому мы по ошибке подошли. Ситуация складывалась крайне дерьмовая и я вызвал огонь на себя, понимая, что уйти из этого боя живым - почти никому не удастся.
В ответ я получил ответ, что помощь "скоро будет" и нам пока рано умирать. Я вел бой и пытался скорректировать огонь нашего пулемета еще примерно 3 минуты пока меня не скосило очередной очередью пулемета, пуля пришла в правую руку и броник, сломав ребра сквозь выдержавшую плиту - я вырубился. Как позже выяснилось совсем рядом с нами на пикапах возвращалась с задания группа спецназа - мы были спасены.
При подъезду к обозначенным позициям мы поняли что явно заехали немного не туда... Старший по азарту связывался с командованием, уточняя по ориентирам наше местоположение. Мы плутали пытаясь выйти на обозначенные ориентиры и налетели на противника совсем чуть-чуть не доехав до своих....
Я как жопой чуял неладное и был на стреме, как только я услышал характерный хлопок и свист подлетающего ПТУРа - сразу спрыгнул с коробки, а за мной последовало еще несколько человек.
Как тогда оказалось эти несколько секунд - спасли мне жизнь. ПТУР играючи пробил лобовую броню БМП, полностью уничтожив экипаж и почти весь десант сверху. Мне моментально перебило осколками ноги и я кое-как сполз в кювет и зажгутовался. Давление и боль жгутов немного прояснили сознание и я оглянулся. Почти все мои попутчики были мертвы, а немногие выжившие вяло отстреливались в сторону противника. Тогда ко мне пришло осознание того, что мне не выжить ни при каких обстоятельствах и этот бой станет для меня последним. В памяти пронеслись воспоминания моей жизни, а затем наступила ранее не слыханная тишина. Сознание очистилось от лишних мыслей и сосредоточилось на этом моменте. Я окрикнул товарищей, ведущих бой, узнавая сколько еще осталось в живых и получил несколько окриков в ответ, сколько точно выжило в том бою не помню.
Назойливый пулемет поливал нас веером огня, а противник уже поднимал на крышу одного из кишлаков АГС, чтобы расстрелять нас прямой наводкой. Несмотря на боль в зажгутванных ногах я смог сложить этот кишлак так удачно подвернувшейся мне одноразкой. После уничтожения пулемета и АГС дела пошли немного лучше, остатки нашего сводного отряда приободрились, я взял командование на себя. Вытащив чудом уцелевший командирский азарт я вышел на связь с командованием и доложив складывающуюся обстановку узнал название населенного пункта к которому мы по ошибке подошли. Ситуация складывалась крайне дерьмовая и я вызвал огонь на себя, понимая, что уйти из этого боя живым - почти никому не удастся.
В ответ я получил ответ, что помощь "скоро будет" и нам пока рано умирать. Я вел бой и пытался скорректировать огонь нашего пулемета еще примерно 3 минуты пока меня не скосило очередной очередью пулемета, пуля пришла в правую руку и броник, сломав ребра сквозь выдержавшую плиту - я вырубился. Как позже выяснилось совсем рядом с нами на пикапах возвращалась с задания группа спецназа - мы были спасены.
Завершение
По возвращению из жаркой Сирии Борис проходил лечение в одном из Московских госпиталей, где ему за время длительной реабилитации почти смогли восстановить нормальный слух и сломанные кости. Небольшой, тонкий звон навсегда остался с ним как напоминание о том, что война - это ад. Посттравматический синдром давал о себе знать, не давая поддерживать хоть какой-то режим. Бессонные ночи и таблетки - почти весь следующий год Борис провел так, живя на доставшейся в наследство квартире матери и заработанные в Сирии деньги.
Из постоянного пьянства и саморазрушения его выдернул старый боевой товарищ, приехавший после завершения своего контракта в Россию. Он тогда сказал, что лучше бы Борис умер в тех песках, потому что то что он видит сейчас - лишь физическая оболочка. Тогда они подрались...
Оказавшись на следующий день в больнице под капельницей Борис решил двигаться дальше. Извинился перед сослуживцем за пьяную драку и связался со своим знакомым командиром, который по блату пристроил его в недавно сформированный спецполк полиции, созданный МВД заместо ушедшего в Росгвардию ОМОНа. Командир полка тогда быстро смекнул, что присланный ему "непутевый" боец оказался отличным инструктором с богатым боевым опытом. Несмотря на скверный характер, частую раздражительность и недосып вызванный посттравматическим синдромом ему удалось проявить себя в обучении личного состава.
Почти во всех ведомственных соревнованиях побеждало подразделение Тумана. В конце концов доучившись на заочке в университете Борис получил офицерское звание.
Все прежние моральные устои были разрушены, поэтому служба в МВД была ему не в тягость. Трупы, а также редкая необходимость участвовать в оцеплении разгоняя лево-либеральные движения никак его не напрягали. Лишь вечный звон, никогда не давал услышать самого желанного им звука - тишины.
🫡
