Kirill Solovyov
Motion+
- Сообщения
- 11
- Реакции
- 1
Мой отец говорил, что ритм жизни можно измерить в оборотах двигателя. Он владел логистической компанией в Амстердаме, и моим первым колыбельным был гул дизельных большегрузов, пропитавший стены нашего дома. Но этот тяжёлый, размеренный рокот никогда не трогал мою душу. Меня манил другой звук - высокий, пронзительный вой, рвущийся из-под капота спортивных автомобилей. Он был похож на зов свободы, который я слышал, даже сидя на задней парте в школе, уставившись в окно.
Я был тем самым странным парнем, что живёт в мире собственных грез. Одноклассники, а позже и сокурсники, были для меня лишь размытыми тенями на периферии зрения. Зачем тратить силы на пустые разговоры, когда можно мысленно мчать по ночному шоссе, где единственный свет - это отражение луны в зеркале асфальта? Учёба казалась бессмысленным ритуалом. Я свято верил, что настоящие состояния сколачиваются не за партой, а на обочине риска, там, где пахнет жжёной резиной и адреналином.
На восемнадцатилетие, вместе с заветными правами, отец вручил мне ключи от нового Mercedes SL R231. Это был не просто подарок — это был пропуск в тот мир, что я так долго воображал. Два месяца. Ровно шестьдесят дней безумной скорости, когда время сжималось в точку, а сознание очищалось от всего, кроме дороги. Пока однажды поворот не оказался круче, а асфальт - коварнее. Металл смялся, словно бумага, но судьба, словно насмехаясь, выдернула меня из железных объятий смерти. Машину восстановить было нельзя. Во мне же проснулось странное оцепенение.
Смерть отца от рук конкурентов не была неожиданностью - это был закон жанра, суровый и беспристрастный. Я, единственный наследник, получил его бизнес - ту самую логистическую империю, чей гул когда-то укачивал меня. Но компания, как и разбитый "Мерседес", стала для меня символом утраты. Она давила грузом чужих амбиций и чуждого мне ритма. Нужен был чистый лист. Я продал всё и уехал в Россию, в Нижний Новгород. Знание языка, привитое отцом-прагматиком, и оставшиеся связи, обеспечившие паспорт, стали моим последним наследием. Почему Нижний? Мне говорили, что это город, где переплетаются сталь и вода, история и авантюра. Место с душой и, что важнее, с кучей возможностей.
2017 год. На вырученные деньги я купил огромный, пустынный дом на отшибе, будто в насмешку над своим одиночеством. А ещё - старенькую BMW 525 E34 и ту самую "Сканию", чей рокот был эхом моего детства. Я пытался вжиться в эту новую жизнь, стать частью этого ритма. "Скания" была для работы, а "Бэха" - для души, попыткой найти утраченное чувство.
Однажды, направляясь в Лыткарино за правами на легковую машину, я подобрал парня. Он, нервный и поторапливающий, попросил подбросить его к штрафстоянке, что лежала в противоположной стороне. "Надо помогать людям" - это правило, вбитое в меня с детства, оказалось сильнее логики. Мы развернулись. Возле стоянки, в Бусаево, на участке с прерывистой разметкой, стоял он - гаишник. Его фигура была как монолит, воплощение системы, которую я надеялся оставить позади.
Он попросил документы. У меня не было ничего, кроме ПТС, который я и протянул, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Его голос стал жёстче, тон - не терпящим возражений. Мир сузился до его лица и штурвала в моих потных ладонях. Мысль была одна: не сдаваться. Не сейчас, когда я только начал дышать полной грудью.
Я вжал педаль в пол.
Этот толчок, вжимающий в кресло, этот рёв мотора, вырывающийся на свободу - это было точным повторением того чувства из прошлого. В тот миг до меня дошло. Это не было бегством. Это было пробуждением. Моё предназначение - не быть пассажиром в собственной жизни, а быть её пилотом.
Продать "Бэху" без документов было делом техники. Я доехал до дома на такси, взял из сейфа пачку купюр и отправился в автосалон. Моим выбором стал Porsche 911. Я перекрасил его в глянцевый чёрный, цвет ночи, цвет асфальта после дождя. В тюнинг-ателье ему вживили новое сердце - мощное, злое, без компромиссов. Стекла скрыла тёмная тонировка - моя частная граница от посторонних глаз.
И пошло-поехало. Ночные улицы Нижнего стали моим холстом, а визг шин - кистью. Синие огни в зеркале заднего вида - лишь часть пейзажа, неизбежный, как восход солнца. Они пытаются догнать меня, но гонятся не за человеком по имени Джонни Браун. Они гонятся за призраком, за шёпотом асфальта, за чёрной молнией, что растворяется в темноте. А я… я просто наконец-то нашёл дорогу домой.