- Сообщения
- 855
- Реакции
- 1 764
Глава 1. Запах бензина и крови в лифте.
Я — Ангелина Русакова, потом стала Мельникова. Родилась 25 мая 2000 года в Ростове-на-Дону, в трёхкомнатной панельке на Западном, девятый этаж, лифт вонял кошачьим лотком и сигаретами. Летом окна нараспашку, в квартире пахло борщом, который мама варила после смены в детской поликлинике, и одеколоном, которым папа брызгался перед выходом. Папа — Михаил Александрович Русаков — официально торговал стройматериалами, на деле мотался по городу, решал вопросы с бригадами, привозил домой толстые конверты в целлофановых пакетах и прятал их в шкафу за постельным бельём. Я с пяти лет знала, что не надо трогать эти пакеты. Вечерами к нам приезжали дяди на шестёрках и Волгах, курили на кухне в форточку, говорили шёпотом про «крышу», про «доли», про какого-то армянина, который опять наезжает. Папа был с ними вежливый, но я видела, как у него напрягаются плечи и как он прячет глаза. Иногда он уходил ночью и возвращался под утро с красными глазами и запахом перегара. Мама делала вид, что ничего не замечает, гладила меня по голове и говорила: «Папа работает, доченька». Всё кончилось 17 октября 2009 года. Мне девять. Душный вечер, я сижу на подоконнике, жую Чупа-Чупс и смотрю, как папа надевает свою любимую кожаную куртку. Он целует меня в макушку, говорит маме: «Я быстро, на полчаса, к Серёге. Дверь хлопнула, лифт заскрипел. Через час в подъезде крик. Лифт не работает, я бегу вниз босиком. На площадке первого этажа уже менты, соседка тётя Люда держит маму за плечи, а мама орёт так, что стекла дрожат. Папу убили у кафе Огонёк. Чёрный X5 без номеров, двое в масках, короткая очередь из калаша, и всё. На асфальте осталось только разбитое стекло, кровь и его мобильник, который всё звонил и звонил. Похороны были через три дня. Запах ладана, мокрой земли, дешёвых цветов. Я стояла у могилы в чёрном платье, которое мама купила на рынке, и думала только об одном: если бы он был быстрее, хитрее, жёстче — его бы не тронули. С этого дня я перестала плакать при людях. Внутри просто щёлкнуло, и всё. После похорон мама ушла в себя, квартиру продали, переехали в однушку. Денег стало совсем мало, мама брала ночные дежурства. Я научилась варить макароны, стирать в тазике и молчать. В школе меня не трогали — уже тогда во взгляде было что-то такое, от чего пацаны отводили глаза.
Глава 2. Когда мир сгорел за двенадцать минут.
В восемнадцать я вышла за Данилу Малкова. Тихий, спокойный, руки не поднимает, работает менеджером в автосалоне. Казалось, вот оно — можно выдохнуть, можно жить нормально. Поженились через полгода, в двадцать родился Димка. Я впервые за всю жизнь позволила себе любить по-настоящему. Кормила грудью, пела ему колыбельные, покупала ему крошечные кроссовки, планировала садик, школу, свадьбу, чтобы он никогда не знал, каково это — хоронить отца в девять лет. Лето 2021-го. Ему пять. Я нашла недорогой лагерь, отзывы хорошие, фотографии красивые. Отправила его на вторую смену. 14 июля, ночь, мне звонят из полиции: «Пожар в третьем корпусе». Я ехала туда 140 по трассе, в голове одна мысль: «Только бы успел выбежать». Не успел. Деревянный барак, старая проводка, сухое дерево. Выгорело за двенадцать минут. Пожарные приехали, когда уже ничего нельзя было сделать. Когда мне отдали маленький чёрный мешок, я даже не заплакала. Просто взяла его на руки, прижала к себе и поехала домой. Домой, где ещё висели его рисунки на холодильнике и лежали его тапочки с мишками. С Данилой мы прожили ещё полгода молча. Ели на разных концах стола, спали в разных комнатах, потом просто разъехались. Развод оформили за пятнадцать минут в ЗАГСе на Ворошиловском. После этого я поняла: любить опасно. Любовь убивает. Лучше не любить вообще.
Глава 3. Первый выстрел и запах пороха.
Весной 2022-го я собрала две сумки, купила билет на поезд Ростов–Нижний и уехала. Просто уехала. Без прощаний, без объяснений. Сняла комнату в хрущёвке, где пахло кошками и жареной картошкой. Устроилась в транспортную контору секретарём. Работа обычная: накладные, счета-фактуры, кофе растворимый три в одном. Но через три месяца я уже знала, кто ворует солярку, кто приписывает тонны, кому носить конверты и в каких кабинетах решают вопросы. Вечерами я ходила в тир на Стрелке. Сначала просто чтобы руки не дрожали от злости, потом чтобы они вообще перестали дрожать. ПМ, потом Глок, потом Сайга, потом АКСУ. Инструктор говорил: «Ты не дышишь, когда целишься». Я и правда не дышала. Дома поставила турник в дверной проём, гирю 24 кг на пол, качала спину и плечи, чтобы держать отдачу и чтобы никто никогда не смог меня повалить. В тире встретила Валеру Гибнова. Он только вышел после пятёрки за разбой. Смотрит на меня и говорит: «Геля, ты теперь другая». Я ему: «Я теперь никакая». Мы начали тренироваться вместе. Он учил бить в горло, выкручивать руку, держать нож обратным хватом. Я училась считать на три хода вперёд, читать людей по глазам и паузам. Так собрался «Центральный криминалитет» — четверо-пятеро своих пацанов, которым можно было доверять спиной.
Глава 4. Гаражи, кровь и семь месяцев в клетке.
Всё началось с седьмого квартала в центре Нижнего. Мы брали своё с ларьков, с перевозок, с тех, кто платил другим, но мог платить нам. Я считала деньги, придумывала схемы, Валера и пацаны держали всех в узде. Работали тихо, без лишнего шума. Первый раз сели по-глупому. Сняли колёса с BMW E60 во дворах. Отогнали в гараж, чтобы продать их для быстрого навара, а он уже был под колпаком у оперов. Наутро вся бригада в обезьяннике. Мне 158 часть 2 — кража группой лиц. Семь месяцев в СИЗО. Там я научилась молчать, слушать и запоминать, кто с кем и за сколько договаривается. Вышла по УДО ещё холоднее, ещё злее. После этого работали аккуратнее. Свои гаражи, свои водилы, свои менты на зарплате. К двадцать пяти меня уже звали решать вопросы. Я садилась напротив человека в забегаловке, смотрела в глаза, говорила спокойно, и он отдавал всё сам. Без криков, без крови. Просто понимал, что иначе будет хуже.
Глава 5. Когда свои становятся чужими.
Время шло, и чем дальше, тем больше всё сыпалось. Пацаны начали делить деньги, кто-то побежал к мусорам, кто-то просто устал и хотел нормальной жизни. Начались стрелки на пустырях, потом исчезновения. Я поняла: пора валить. Забрала свою долю наличкой в спортивной сумке, обняла Валеру в последний раз и исчезла. Сняла квартиру, сменила симки, обрезала волосы и стала просто Ангелиной без прошлого.
Глава 5/1. Когда встречаются два ножа.
В тот же год пересеклась с Сергеем Мельниковым. Ему сорок, бывший оперативник ФСБ, тогда уже начальник управления МВД. Сначала дела: я давала инфу про старые точки, он закрывал глаза на мои старые грехи. Потом ужин в ресторане. Потом ночь в его квартире. Потом кольцо. Он не спрашивал про прошлое. Просто сказал однажды: «Ты мне нужна такая, какая есть. Со всем багажом». Я ответила: «Я беру только тех, кто не предаёт». Поженились тихо, в ЗАГСе, без платьев и гостей. Он почистил всё, что можно было почистить: судимость, старые дела, свидетели либо уехали, либо замолчали навсегда. Я начала учиться новому языку — языку власти.
Глава 6. Кабинет с видом на башню.
Мне двадцать пять. Я — Мельникова Ангелина Михайловна, заместитель губернатора Нижегородской области по внутренней политике и связям с муниципалитетами. Сижу в кабинете на втором этаже администрации, смотрю на башню и подписываю бумаги, от которых у других трясутся руки. На совещаниях говорю мало, но когда говорю — в зале тишина. Раз в неделю езжу на закрытый полигон, отстреливаю пару магазинов из ПМ-а. С Сергеем детей не заводим — оба знаем цену боли.
Те, кто помнит меня по «Централу», до сих пор здороваются первыми и отводят взгляд. Они знают: если я решила — спорить бесполезно. Прошлое никуда не делось. Оно просто стало фундаментом. И я на нём стою крепко. Как стояла в девять лет у могилы отца. Как стояла в двадцать один у чёрного мешка с сыном. Как стою сейчас — в костюме за миллион и с пропуском в администрацию. Я выжила. И теперь решаю, кто выживет дальше.
